Остались вопросы

Энергопереходный возраст

Готова ли мировая экономика к отказу от углеводородов и как в этих условиях должна вести себя Россия?


    1 июня 2021 года «Газпром нефть» ввела в эксплуатацию Тазовское нефтегазоконденсатное месторождение на Ямале. Инвестиции в проект глава компании Александр Дюков в 2019 году оценивал в 130 млрд рублей. Предполагалось, что расходы «Газпром нефть» разделит с Shell, однако в апреле 2020 года британская компания вышла из проекта, объяснив это необходимостью сокращения расходов из-за коронакризиса.


    Российская компания заявила, что будет справляться своими силами, и продемонстрировала, что способна это сделать. Уход партнера, судя по всему, повлиял только на сроки реализации проекта, да и то незначительно – первоначально пуск планировался на конец 2020 года.


a22.jpg


Дмитрий Коптев, руководитель медиацентра Института развития технологий ТЭК (ИРТТЭК)


   Возможность самостоятельно финансировать новые нефтегазовые проекты может стать для России важным конкурентным преимуществом. Сокращение инвестиций в добычу углеводородов в будущем будет только ускоряться, при этом существуют опасения, что ожидания по поводу темпов отказа от традиционных энергоносителей могут быть сильно преувеличены и они еще долго будут востребованы мировым рынком.


    Событием месяца, безусловно, стал вышедший в середине мая доклад Международного энергетического агентства, озаглавленный Net Zero by 2050 и представленный как план перехода на возобновляемые источники энергии и достижения климатической нейтральности к 2050 году. В концепции перечислено более 400 промежуточных целей. В числе первоочередных, по мнению агентства:


•             Прекращение выдачи разрешений на строительство новых угольных электростанций. Наименее эффективные


действующие угольные электростанции следует отключить до 2030 года, а более эффективные, которые будут работать до 2040 года, следует оснастить дополнительным оборудованием для очистки выбросов.


•             Доля электромобилей в глобальных продажах новых автомобилей нужно довести с нынешних 5 % до 60 % в 2030 году, а число ЭАЗС – увеличить с примерно 1 млн в данный момент до 40 млн менее чем через десять лет. Продажу новых автомобилей с двигателями внутреннего сгорания (ДВС) следует прекратить к 2035 году.


•             В этом десятилетии энергоэффективность должна ежегодно расти на 4 %, что примерно в три раза быстрее, чем до сих пор планировалось.


•             Государствам следует уже сейчас прекратить выдачу разрешений на освоение новых нефтяных и газовых месторождений. По прогнозам МЭА, спрос на нефть уже никогда не вернется к пику 2019 года, в ближайшие три десятилетия он будет ежегодно снижаться в среднем на 4 %. Поэтому новые проекты просто не будут востребованы.


Место для дискуссий


    Последний пункт вызвал наибольший резонанс, причем не только в среде журналистов. О несогласии с позицией МЭА по данному вопросу заявили не только в ОПЕК, что было ожидаемо – организация объединяет производителей нефти. Против выступили и некоторые страны, входящие в ОЭСР, для которой МЭА, созданное в 1974 году после топливного кризиса как объединение нефтепотребителей, собственно, и готовит свои рекомендации.


    О своем намерении продолжать инвестиции в разработку ископаемого топлива заявили Япония, Австралия и Норвегия. Как пишет FT, критики упрекают МЭА в том, что в своем сценарии оно «не оценило адекватно риски для энергетической безопасности в будущем и не представило запасной вариант на случай, если мир не сможет разработать адекватные альтернативы с низкими выбросами СО2 взамен ископаемых видов топлива».


    Такая резкая реакция заставила некоторых аналитиков даже предположить, что Международное энергетическое агентство намеренно выбрало максимально жесткие формулировки и предельно пессимистические для нефтегазовой отрасли варианты сценариев при подготовке доклада. Цель – вернуть в публичное поле практически заглохшую дискуссию об оправданности форсированной декарбонизации.


    Сторонники этой идеи ссылаются на «научный консенсус», существующий по вопросам глобального потепления и мер, необходимых для его замедления и в идеале – удержания в пределах 1,5 С. Опыт участия в обсуждениях убеждает, что консенсус если и есть, то только в отношении самого факта изменения климата, который подтверждается результатами долговременных метеорологических наблюдений. Степень же влияния на этот процесс антропогенного фактора для многих добросовестных ученых остается недоказанной. Однако в последнее время проблема настолько идеологизировалась, что любая дискуссия на этот счет стала невозможной.


    Дополнительным импульсом для ускорения процессов энергоперехода стал коронакризис. Он, с одной стороны, резко повысил общественный интерес к экологической тематике – появление нового вируса в медиа зачастую преподносилось как результат пренебрежения вопросами защиты окружающей среды. С другой – развязал руки правительствам развитых стран, которые давно искали возможность снизить зависимость от поставок энергоносителей. Переход на ВИЭ такую возможность им предоставляет.


    То, что структура первичных источников энергии будет меняться в сторону увеличения доли ВИЭ, не вызывает сомнения даже у самых ярых скептиков. Тревожит то, что в жертву скорости перехода приносится продуманность действий. Так, как отметил в ходе проведенной Институтом развития технологий ТЭК онлайн-дискуссии «Место и возможности России в энергетике будущего» руководитель Центра анализа стратегий и технологий развития ТЭК РГУ нефти и газа им. Губкина Вячеслав Мищенко, страны Евросоюза, США, даже Китай уже твердо знают, что достигнут климатической нейтральности в 2050–2060 гг. В то же время четкого представления о том, как будет устроен рынок «чистой энергии», не просто не существует – нет даже явных попыток разработать его модель.


«Я пытался этой проблемой озаботиться, искал в Европейском союзе орган или структуру, которая бы как-то это все объяснила. Но не поверите, такой структуры в Европе нет! И даже дискуссий по этому поводу никто не ведет», – удивляется Мищенко.


    Еще одна опасность, о которой предупреждает даже МЭА в своем докладе, – технологическая. Как пишут аналитики агентства, существующие технологии позволяют достичь промежуточных целей, поставленных до 2030 года (прежде всего двукратное сокращение чистой эмиссии СО2). Однако дальнейший прогресс требует новых технологических решений. Речь идет, например, о системах улавливания и захоронения атмосферного углекислого газа, новых аккумуляторах, инфраструктуре производства, хранения и транспортировки водорода, который многие уже называют топливом будущего. Таких решений пока нет. Нет и гарантий, что в ближайшие десять лет они появятся.


    Возможно, именно с целью спровоцировать эти обсуждения и был выпущен скандальный документ. На эти мысли наводит в том числе резкий – на 180 градусов разворот организации. До последнего времени агентство придерживалось позиции, согласно которой нефть, газ и даже уголь еще долго будут занимать лидирующие позиции в структуре глобального энергобаланса. Net Zero by 2050 позволяет заглянуть в недалекое будущее и здраво оценить существующие риски и степень готовности к столь стремительным переменам.


Голоса разума


    Справедливости ради следует отметить, что похожие предупреждения звучали и раньше. Правда, тональность их сильно менялась в зависимости от позиции авторов. Например, группа Carbon Tracking неоднократно акцентировала внимание на том, что крупные нефтегазовые компании, на словах поддерживая декарбонизацию и развитие возобновляемой энергетики, на деле не торопятся превращать их в дела. При сохранении текущей динамики достижение поставленных климатических целей в обозначенные сроки не представляется реальным, констатировали аналитики группы.


    В недавнем исследовании организация по экологическому праву ClientEarth обнаружила, что крупнейшие в мире компании, занимающиеся ископаемым топливом, систематически «улучшают» свой имидж, чтобы заставить общественность поверить в то, что они борются с изменением климата. Организация сравнила рекламу ExxonMobil, Aramco, Chevron, Shell, Equinor, Total, RWE, Drax и Ineos с их реальными действиями и бизнес-моделями.


Например, выяснилось, что Aramco, государственная нефтегазовая компания Саудовской Аравии, несмотря на заявления о серьезном отношении к изменению климата, продолжает разрабатывать новые нефтяные и газовые месторождения. Chevron, вкладывающая миллионы в свой имидж в СМИ, потратила лишь 0,2 % своих долгосрочных инвестиций на низкоуглеродные источники энергии, такие как ветер и солнце. Доля Shell Oil в данном направлении составила всего 1 %.


   Нашлись активисты, которые сравнили подобную рекламную политику компаний с табачными гигантами, которые в свое время тоже всячески старались защитить репутацию и сохранить клиента. Зазвучали даже призывы запретить рекламу ископаемого топлива, — аналогично запрету, который был введен в отношении табачных компаний 20–30 лет назад. То есть с обязательным предупреждением о вреде и риске изменения климата, чтобы не вводить в заблуждение ни общественность, ни инвесторов.


   Шведская консалтинговая компания Rystad Energy в своем последнем отчете просуммировала все заявления о намерениях по сокращению углеродных выбросов, сделанные мировыми нефтегазовыми гигантами. Вывод: анонсированные конкретные меры (не путать с обещаниями) явно недостаточны, чтобы обеспечить переход к нетто-нулевому выбросу к 2050 году.


Россия – особый путь или глобализация?


   Россия, к сожалению, на сегодняшний день не располагает сколько-нибудь проработанной стратегией сокращения выбросов. Например, «в ходе обсуждений, начавшихся после заявления Евросоюза о начале практической подготовки к введению трансграничного углеродного налога, выяснилось, что никто не знает, является ли наша страна эмитентом СО2, или, напротив, за счет огромной площади лесов поглощает больше, чем выбрасывает. Пока превалирующей точкой зрения как представителей бизнеса, так и государственных чиновников является убеждение, что вся история с глобальным потеплением придумана для того, чтобы повысить конкурентоспособность европейских компаний в борьбе с производителями из стран, менее озабоченных климатической проблемой», – отмечалось в исследовании ИРТТЭК «Нулевой углеродный след (Zero-carbon Footprint) – риски и возможности для нефтегазовой отрасли» (ноябрь 2020 года).

    За прошедшие полгода ситуация, похоже, не изменилась. Так, ни в открытых источниках, ни в разговорах с инсайдерами нам не удалось встретить упоминаний о подготовке российских властей к предстоящей в ноябре конференции СОР 26 (Глазго). Между тем там, как ожида- ется, может быть введена в действие Шестая глава Парижского соглашения, закрепляющая принципы формирования и функционирования глобального рынка углеродных квот. Таким образом, Россия рискует оказаться в ситуации, когда правила игры снова будут сформированы без ее участия, причем отказаться играть по ним не представляется возможным.


    Кроме того, как отмечал в ходе уже упоминавшейся дискуссии «Место и возможности России в энергетике будущего» советник президента Института энергетики и финансов, доцент РГУ нефти и газа им. Губкина Николай Иванов, сейчас наша страна находится в уникальном за последние несколько десятилетий положении. Поскольку отработанных, устоявшихся решений для энергетики будущего попросту не существует, открывается окно возможностей, через которое Россия может «срезать угол» и оказаться в группе технологических лидеров.


Для этого, правда, надо признать, что декарбонизация стала темой номер один во всей мировой энергетике и можно либо встроиться в эту тенденцию и попытаться ее обернуть себе на пользу, либо продолжать идти своим путем, рискуя оказаться на обочине.


    В то же время действовать в этом направлении следует осторожно и взвешенно. Экономика России слишком сильно завязана на нефтегазовую сферу, чтобы позволить себе резкие шаги по ее сокращению. Неясно и то, насколько реальны планы по отказу от углеводородного топлива в развитых странах. Необходим баланс между сохранением и развитием традиционной энергетики одновременно с созданием новой. От того, сумеет ли Россия найти и поддерживать этот баланс, зависит то, какое место она займет в мировой экономике уже в ближайшие десятилетия.





Журнал «НГС (Нефть и Газ Сибири)» № 2(43) 2021 г.

 

Читайте также

Оформить подписку
Оформите подписку на выпуск новых журналов. Вы можете оформить как печатную, так и электронную версию подписки.