Глава крупнейшего инвестиционного фонда BlackRock Ларри Финк в своем обширном ежегодном письме инвесторам три страницы посвятил «энергетическому прагматизму». Он пытается обосновать как инвестиции в традиционную энергетику, так и в декарбонизацию, договорившись в итоге, что иногда они конкурируют, а иногда дополняют друг друга. Но в реальной жизни вместо гармонии разных видов генерации мы видим ожесточенную войну между ними за инвестиции и госсубсидии.
В письме г-на Финка много интересных моментов. Например, глава BlackRock пишет, что в Европе net zero «остается главным инвестиционным приоритетом для большинства клиентов BlackRock. Но теперь спрос на чистую энергию усиливается чем-то другим: акцентом на энергетическую безопасность».
Ларри Финк пишет заведомую неправду: если целью инвестиций бизнеса является net zero, то это не бизнес, а благотворительность, потому что бизнес − это всегда прибыль, по определению бизнеса.
Инвестиции в чистый ноль делаются исключительно в расчете на прибыль от госсубсидий, особые условия продажи электроэнергии, торговлю углеродными кредитами и рекламу. Писать «экологическое», «зеленое», «безуглеродное» стали на всех товарах, так что регуляторам пришлось срочно принимать меры против «гринвошинга» с многомиллионными штрафами. Но с десяток лет зеленая реклама себя окупала.
Акцент на «энергетическую безопасность», о которой пишет Финк, − вынужденная мера, потому что стабильность энергоснабжения государств стала резко падать с ростом доли прерывистых ВИЭ. Например, в США по доли ВИЭ в энергобалансе лидируют Техас с ветрогенерацией (28% энергосистемы) и Калифорния с солнечной генерацией (25% энергосистемы). Эти же штаты стали лидерами по числу перебоев с электроэнергией. С 2019 года в Техасе произошло 263 отключения электроэнергии – больше, чем в любом другом штате – каждое из которых продолжалось в среднем 160 минут и от которых пострадало в среднем 172 тыс. человек. С 2019 по 2023 год в Калифорнии произошло 221 отключение электроэнергии. Калифорния лидирует в США по росту цены электроэнергии.
Ларри Финк пишет, что, тогда как крайне правые и крайне левые говорят, что странам приходится выбирать между возобновляемыми источниками энергии и нефтью и газом, политические лидеры считают, что мир по-прежнему нуждается в обоих видах энергии. «Даже самые заботящиеся о климате из них поняли, что их долгосрочный путь к декарбонизации будет включать в себя углеводороды, хотя и в меньшем количестве, в течение некоторого времени», − говорит глава BlackRock, называя такую позицию «энергетическим прагматизмом».
Первоисточники отличаются от новостного пересказа приятными деталями. Ларри Финк свободно делит людей на «левых» и «правых» по отношению к ВИЭ. Уточнять, кто левые, а кто правые, не имеет смысла, потому эти ярлыки в любой момент могут поменять местами.
А вот это интереснее: «долгосрочный путь к декарбонизации», «в меньшем количестве», «в течение некоторого времени». «Долгосрочный путь» − это сколько? «В меньшем количестве» − насколько меньшем? «В течение некоторого времени» − какого именно? Ларри Финк фактически признает провал энергоперехода как достижения нулевых выбросов к конкретному сроку, записанному во всех документах ООН, ЕС и двух сотнях стран-подписантов Парижского соглашения по климату.
О провале энергоперехода сегодня не пишет только ленивый, вот и Финк называет «хорошим примером» Техас и Германию с их активным строительством газовой генерации. Они не одиноки, по всей Европе планируется построить 72 ГВт газовой генерации, сжигание дров в виде пеллет в Европе и Великобритании по-прежнему считается зеленой энергетикой, Китай и Индия наращивают угольную генерацию, и все правительства и аналитики оставили попытки назначить точный срок отказа от ископаемого топлива и достижения чистого нуля. Поэтому демонстрации и призывы к тотальному отказу от ископаемого топлива − не про net zero, а про деньги. Те, кто финансирует «экологических экстремистов», устраивающих сидячие демонстрации на проезжей части, абсолютно правы в том, что деньги на строительство газовых турбин и угольных электростанций будут взяты из того же кошелька, из которого берутся деньги на строительство ветряков и солнечных панелей. Более того, на эти деньги теперь активно претендует атомная генерация.
То, что происходит на рынке атомной энергетики, удивляет даже экспертов. Например, Управление кредитных программ Министерства энергетики США выделило $1,52 млрд на гарантии кредита компании Holtec Palisades на проект по возобновлению работы АЭС Palisades, который прекратил работу в мае 2022 года. Бюджет штата Мичиган на 2024 финансовый год, подписанный губернатором Уитмером в середине 2023 года, предусматривает финансирование в размере $150 млн для перезапуска станции. Ранее Holtec планировала завершить демонтаж и дезактивацию АЭС к 2041 году. Если проект будет реализован, это будет первая атомная электростанция в США, которая вернётся в коммерческую эксплуатацию после закрытия. Компания планирует запустить станцию к концу 2025 года и эксплуатировать до 2051 года.
Президент Сербии Александр Вучич заявил на саммите по ядерной энергетике в Брюсселе, что его страна будет работать над созданием группы малых модульных реакторов общей мощностью 1,2 ГВт. «Без ядерной энергии мы не сможем пережить появление искусственного интеллекта или электромобилей», — сказал глава Сербии, в которой атомная энергетика была запрещена в 1989 году.
Япония ускоренными темпами запускает остановленные после Фукусимы АЭС, и никого это не удивляет. На атомном рынке стали появляться совсем уже экзотические участники, например, Кения. А деньги откуда? Всемирный банк блокировал в Африке все энергетические проекты, кроме ветряков и панелей.
BlackRock пока держится своей зеленой линии. Ларри Финк рассказал, что в прошлом году один из инфраструктурных фондов BlackRock инвестировал $550 млн в проект под названием STRATOS, который станет крупнейшим в мире объектом прямого улавливания СО2 из воздуха, строительство будет завершено в 2025 году. Проекты обезуглероживания можно сделать прибыльными только за счет торговли углеродными кредитами, но пока она везде, кроме Европы, не прижилась, и даже в Европе идет вяло.
С другой стороны, BlackRock, по словам Финка, инвестировала более $300 млн в традиционные энергетические компании. «Мы инвестируем в эти энергетические компании по одной простой причине: это деньги наших клиентов. Если они хотят инвестировать в углеводороды, мы даем им все возможности сделать это – точно так же, как мы инвестируем около $138 млрд в стратегии энергетического перехода для наших клиентов. Это часть работы управляющего активами. Мы следуем требованиям наших клиентов», − заявил Финк.
Вроде бы отличная стратегия − вкладываться в конкурирующие проекты «по просьбам трудящихся», но только не на рынке электроэнергетики, который, строго говоря, не является рынком. Рынок кончается там, где сделка не может не состояться. Если она обязательна (свет не должен погаснуть), в игру вступает государство с неизвестными последствиями.
К тому же Ларри Финк говорит не совсем правду. В марте Совет по образованию штата Техас объявил, что забирает $8,5 млрд собственных средств у инвестиционного гиганта, при этом в заявлении председателя совета говорится о «доминирующем и стойком лидерстве BlackRock в движении ESG». В республиканских штатах менеджеров инвестфонда обвиняют в давлении на компании с целью отказа от ископаемого топлива и инвестиций в энергопереход.
В чем Финк абсолютно прав, так это в том, что «декарбонизация и энергетическая безопасность — две макроэкономические тенденции, стимулирующие спрос на расширение энергетической инфраструктуры». В странах, на которые приходится 90% мирового ВВП, происходит «энергетический переход», вызывающий «волновой эффект» на рынках с рисками и возможностями для инвесторов, пишет Финк. Угольные, газовые и атомные станции старались строить поближе к местам потребления электроэнергии, ветряки же строят на пустынных берегах или прямо в море, а поля солнечных панелей размещают на ненаселенных неудобьях. Соединять их кабелями с общей энергосетью очень дорого. Такие расходы может позволить себе только госбюджет, но и инвесторам кое-что перепадет.
Самые замечательные слова Ларри Финка, приведенные в начале статьи: «Иногда это [ВИЭ и ископаемое топливо] конкурирующие тенденции. В других случаях они дополняют друг друга».
Пока с «конкуренцией» и «дополнением» на рынке электроэнергии получается плохо. Например, в Испании электроэнергетические компании вынуждены останавливать свои атомные электростанции из-за избытка возобновляемых источников энергии и нулевых цен. В начале марта атомные электростанции в Альмарасе, Кофрентесе и Аско подали заявки на то, чтобы не участвовать в оптовом рынке электроэнергии и иметь возможность закрыться, потому что избыток энергии от ветряной и солнечной генерации пригнал цены к нулю, и атомная генерация стали нерентабельной (всем закрыться не разрешили из-за опасения блэкаута). Нулевые цены случаются в Испании регулярно, вот типичный график за 23 марта.
Кто при таких ценах будет рыночно инвестировать в любую генерацию? Только при гарантиях государства и субсидиях из бюджета. При этом инвестиции будут направлены победителям схватки политических бульдогов под ковром. Раньше побеждали ВИЭ-бульдоги, сейчас, похоже, пришла очередь газовых и атомных, выступающих спасителями от блэкаутов.
Что ж, будем делать ставки на победителей забега в электроэнергетике среди основных участников: ветра, солнца, газа, угля и атома при участии на вторых ролях систем хранения, дров и геотермальной энергии.
***
Комментарий ИРТТЭК. Пример электроэнергетики иллюстрирует тезис о «кризисе капитализма» − механизм рыночной конкуренции в некоторых сегментах экономики становится неработоспособным. «Конкуренция» и «дополнение» видов генерации, о которых говорит Финк, возможны только под полным контролем государства, а этот контроль должен опираться на определенные критерии, правила, расчеты, которые бы учитывали все особенности энергосистемы: финансовые, технические, организационные, социальные. Включить в эти критерии еще и «борьбу с выбросами» не получится. Выбор, например, между «рентабельностью генерации» и «количеством выбросов СО2» − это как выбор между теплым и сладким. Поэтому, наверное, в открытом доступе отсутствуют модели перспективных энергосистем с разными долями всех видов генерации. Такие модели наверняка давно обсчитаны, это не сложно, и если их не хотят показывать публике, то, значит, политических бульдогов не удовлетворяют полученные результаты. Скорее всего, не удается логично включить в модели «борьбу с выбросами СО2».
Материал подготовлен Институтом развития технологий ТЭК
08.04.2024
Все материалы рубрики «Нефть и Газ»
