Остались вопросы

Плюсы и минусы новой сделки ОПЕК+



Дмитрий КОПТЕВ, эксперт Института развития технологий ТЭК (ИРТТЭК)

 

Сильнее всего вступившее в силу с 1 мая соглашение ОПЕК+ затрагивает две страны – Россию и Саудовскую Аравию. Каждая из них должна сократить производство нефти до 8,5 млн баррелей в сутки и поддерживать этот режим в течение двух месяцев – мая и июня. После этого ограничения будут постепенно смягчаться. Насколько российские компании готовы к снижению добычи и как это может повлиять на их бизнес?


Статистика Центрального диспетчерского управления (ЦДУ) ТЭК показывает, что после неудачи переговоров о продлении предыдущей сделки ОПЕК+ в начале марта российские компании начали наращивать добычу. В феврале она составила 11,29 млн баррелей в сутки. В марте – уже 11,22 млн баррелей в сутки. А вот в апреле, когда ограничения перестали действовать – 11,35 млн баррелей в сутки.


Впрочем, даже эта цифра на самом деле ниже обозначенного в соглашении ОПЕК+ базового уровня добыча в 11 млн баррелей в сутки. Традиционно в России в эту цифру входит не только добыча собственно нефти, но и производство газового конденсата, которое не учитывается в составе квот ОПЕК. Точная доля газового конденсата в общем объеме добычи неизвестна. По словам министра энергетики Александра Новака, сейчас она составляет примерно 7-8%. За вычетом этой доли даже апрельская добыча составляет 10,44 млн баррелей в сутки, так что российским компаниям предстоит сократить производство не на 2,5 млн, а лишь на 1,86 млн баррелей в сутки.


Кому выгодно?


Тем не менее, возникает вопрос – почему в апреле, когда стало понятно, что обвал цен на нефтяных рынках, начавшийся из-за эпидемии коронавируса, приобрел катастрофический характер (в течение марта баррель сорт Brent подешевел с $52 до $24, российской нефти Urals – с $47 до $17), компании решили наращивать добычу?


Лежащее на поверхности объяснение – так делали все. На падающем рынке каждый игрок пытается компенсировать падение цен за счет объемов, и это выглядит логичной мерой. Как сказал в разговоре с ИРТТЭК директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин, «апрель стал месяцем рыночной вакханалии, и физический, и финансовый рынок нефти полностью разрушены».


С другой стороны, в начале апреля, скорее всего, контуры будущей сделки уже начали складываться, и было понятно, что символическим снижением объемов производства дело не ограничится. То есть традиционная для стран ОПЕК стратегия, в рамках которой перед очередной встречей в Вене добыча резко повышается, а после нее – снижается на согласованную цифру (как правило, меньшую, чем достигнутое ранее увеличение производства), в данном случае была неприменима. Наоборот, имело смысл понемногу снижать добычу, тщательно выбирая и постепенно выводя из эксплуатации наименее рентабельные объекты или тонко регулируя дебет скважин на современных цифровизированных месторождениях.


Современные технологии, в принципе, позволяют регулировать добычу в довольно широком диапазоне. Беда в том, что пока доля таких скважин в общем фонде российских компаний составляет, по разным оценкам, 10-15%. Да и сосредоточены они в основном в нескольких проектах последних лет, которые попадут под сокращение в последнюю очередь. Но даже старая скважина с высокой степенью обводненности при правильном выводе из эксплуатации превращается в мобильный актив, который можно вернуть к жизни буквально в течение одних суток, рассказывал журналистам при подготовке к выполнению еще предыдущей сделки с ОПЕК вице-президент ЛУКОЙЛа Сергей Кочкуров. Однако в обоих случаях требуется время на подготовку.


Буду резать, буду бить


Если посмотреть динамику апрельской добычи в разбивке по компаниям, складывается впечатление, что такой подход отчасти имел место. «Роснефть», где влияние государства сильнее всего, вместо увеличения показала снижение добычи на 2,2%. «Татнефть», находящаяся под формальным и еще более сильным неформальным контролем властей Татарстана – на 17,6% (и постфактум компания объяснила этот шаг выполнением условий сделки ОПЕК+). Одновременно ЛУКОЙЛ увеличил производство на 2%, «Сургутнефегаз» – на 6,6%, а «Газпром нефть» – на 10%.


Такой разнобой позволяет предположить, что дело, по крайней мере, не только в желании компаний выжать максимум из апрельской вседозволенности. Вполне вероятно, что производители заблаговременно готовили себе позиции для предстоящего понижения добычи. Как правило, когда речь идет о сокращении производства нефти, за основу берется принцип пропорциональности, то есть сохранения доли компаний в общем пироге. Камнем преткновения в таких случаях становится точка отсчета – какой именно пирог мы делим, сегодняшний или месячной давности.


В середине апреля даже сообщалось, что между российскими компаниями возникли разногласия по этому поводу. Часть из них настаивала на отказе от пропорционального принципа, апеллируя к необходимости развивать новые добычные проекты. В таком споре серьезным аргументом могло бы стать заявление: «Мы заранее учли интересы государства, добровольно сократили добычу и предлагаем нашим коллегам последовать нашему примеру».


Цена вопроса достаточно высока, чтобы ни один довод не казался лишним. При среднем дебите российской скважины 65 баррелей в сутки закрыть предстоит без малого 30 тыс. скважин. Консервация каждой из них требует расходов, и ещё больших расходов потребует последующая расконсервация (которая еще не факт, что окажется рентабельной). Естественно, каждая компания мечтает по максимуму переложить эти расходы на конкурентов.


Кому в этом торге предложить нечего, так это малым производителям нефти, сетуют в Ассоциации независимых нефтегазодобывающих организаций («Ассонефть»). По словам генерального директора организации Елены Корзун, существенная часть из этих компаний добывает меньше 10 тыс. т нефти в год и снижать добычу для них зачастую просто технологически невозможно – это будет означать полную потерю работоспособности. Впрочем, этой частью российской нефтяной отрасли у нас принято пренебрегать – их суммарная доля в общем объеме добычи меньше 5%. Более того, от кризиса к кризису эта доля понижается – мелкие компании, не обладающие подушкой безопасности, в тяжелые времена ищут защиты у ВИНК. Помощь обыкновенно приходит в виде поглощения. Вероятно, новая волна консолидации предстоит и на этот раз.


Downstream и газовые проекты на подъеме


Если есть проигравшие, должны быть и победители. Пока на общем фоне вырисовываются несколько групп, которым происходящее выгодно.


Первая – производители газа или компании, у которых газовые проекты составляют существенную долю активов. Поскольку добыча газового конденсата не включается в общий баланс, они могут беспрепятственно наращивать добычу этого ценного сырья для нефтехимии и нефтепереработки. Первой ласточкой «газовой весны» стал НОВАТЭК, объявивший о сокращении финансирования нефтяных проектов при сохранении уровня финансирования газовых.


Вторая – нефтепереработчики. Им падение спроса на топливо позволяло создать тепличные условия для проведения плановых ремонтов на НПЗ. По данным ЦДУ ТЭК, в апреле производство товарных бензинов упало на 21,2%. Параллельно сократилось производство мазута (на 7,7%), зато дизельного топлива было произведено на 8,8% больше, чем в марте. При этом общий объем нефтепереработки вырос всего на 1,1%, то есть изменение объёмов было достигнуто за счёт перенастройки технологических режимов оборудования.


В результате компании сейчас имеют достаточный запас дизельного топлива, чтобы удовлетворить спрос на него в период весенних полевых работ, и резерв прямогонного бензина, который можно будет быстро переработать в товарный при восстановлении спроса. В таких условиях сезон ремонтов вообще никак не отразится на топливном рынке, так что в какой-то мере можно сказать, что в бенефициарах оказываемся все мы.


Третья группа, которая потенциально способна выиграть от происходящего в российской нефтянке – американские производители сланцевой нефти. В условиях восстановления спроса они, в силу технологических причин, смогут быстрее нарастить производство и потенциально претендовать на рыночную долю российских компаний.


Правда, есть одно «но». Этот сценарий базируется на предположении, что восстановление мировой экономики будет достаточно быстрым и, главное, за ним не последует новый спад. Сейчас же все чаще звучат предупреждения, что кризис будет развиваться по W-модели. Вероятность этого тем выше, чем более решительно правительство во всём мире будут отменять ограничительные меры. В этом случае в выигрыше останутся уже российские производители, которые из-за того, что их скважины требуют больше времени на реанимацию, не попадут со своими объёмами на рынок перед очередным обвалом.



07.05.2020



Читайте другие материалы эксперта:


Слезть с нефтяной иглы: как Саудовская Аравия использует падение цен на нефть для снижения сырьевой зависимости


Читайте также

Предложить
новость
Если вы стали свидетелем или
участником интересных событий
Предложить
Подписка на
рассылку новостей
Каждую неделю только самые
важные и интересные новости
Подписаться
Подписка
на журнал
Оформите подписку на
новые выпуски журналов
Оформить
Новостная рассылка
Каждую неделю только самые важные и интересные новости